Категория: Экзекуция
Мысли о следующем дне рождения сладко потрясали Юльку. Как! Восемнадцать лет! Восемнадцать… Жутко и поразмыслить.
Одна только идея вклинивалась конфузливым диссонансом в приятное предвкушение праздничка. Может, она все-же напрасно поведала ЕМУ об Этом? Но ведь она не поведала даже, а скорей намекнула, так только, мимолетно… Ну и виртуальная дружба, в конце концов…
Она даже не знает, как его зовут, он для нее — Rumata, загадочный виртуальный рыцарь, непонятно где живущий, хоть Юльке и хотелось выяснить это с каждым деньком все мучительнее. Румата — ее друг, самый близкий друг, пожалуй, самый интимный, так интимный, что она поведала ему… нет, не поведала все-же, а НАМЕКНУЛА — про Это… Ну, не может же она вечно держать Это внутри себя, в конце концов! Ее фантазии съедят ее. Восемнадцать лет, а ее даже не раздевал еще никто! Ну как так?..
Но здесь неприметно подкрался сон, и тягостные мысли о собственном одиночестве так и не успели попортить предчувствия праздничка. Юльке снились радужные, цветные сны…
***
Денек рождения прошел пестро, забавно, интересно и… заурядно. Юльке надарили кучу подарков, в том числе и таких, о которых она желала уже давно- ей наговорили много приятностей, и она лицезрела, что — от всей души, от всего сердца, что ее любят- и это было приятно, но… Восемнадцать лет — это должно быть как-то по-другому. В особенности, необычно. Она сама толком и не знала, как конкретно, но ощущала это, и в ней потихоньку скапливалось разочарование. Чего она ожидала? Она и сама не знала. Наверное, давала о для себя знать «таинственная женская натура», о которой рассуждал в собственном тосте одноклассник Андрюха…
И здесь пришел дядя Юлик.
Юлькин тезка был ей каким-то далеким родственником по полосы издавна умершей матери — или троюродным, или еще каким-то дядей, — но обожал ее, как родную, нянчил с детских лет, а главное, всегда приносил с собой некий дух загадки, потаенны. Он сыпал остротами, он вечно разыгрывал, поддразнивал Юльку, вечно делал ей какие-то сюрпризы, был непредсказуемым и эксцентричным… А еще он был совершенно не старенькый и очень прекрасный. Юлька часто желала о нем, делая его героем собственных полуэротических грез.
И вот он пришел — и, как обычно, сходу заинтересовал:
— Вот для тебя, Юльчик, подарочек, но это так, апперитивчик, а главный, реальный подарочек будет позднее. Только ни о чем же не спрашивай, сообразила? С любопытной Варварой помнишь что сделалось?
Отныне праздничек вновь засверкал всеми красками… но сейчас Юлька не могла дождаться, когда же будет Подарок. Что это будет? Интуиция смутно давала подсказку ей, что это будет что-то совершенно, совершенно особое, такое, чего она и вообразить не может. Дядя проницательно поглядывал на нее, и Юлька готова была известись от нетерпения. Дядя Юлик был преуспевающим психологом, и ей всегда казалось, что он лицезреет ее насквозь, как рентген…
В конце концов под вечер, когда все гости разошлись, дядя Юлик произнес Юльке:
— Ну, настало время и моего подарка. Он… да не нужно глазки таращить, выпрыгнут, что будешь без их делать? Он ожидает тебя на улице. А я здесь подожду…
Юлька, умирая от нетерпения, выскочила на улицу, благодаря судьбу за то, что родилась в июне, и не надо растрачивать время на одевание.
Только она вышла за калитку — чьи-то руки грубо схватили ее. До того как Юлька успела кликнуть, ее рот был заклеен скотчем, руки-ноги связаны, и сама она, немощная и напуганная до полусмерти, погружена в машину.
***
Куда и сколько они ехали, она не увидела: поездка казалась ей вечностью, и в голове ее успели пронестись тыщи мыслей и предчувствий, одно ужасней другого. Когда они приехали, Юльку вынули из машины и понесли на руках в некий дом. Сначала она брыкалась, потом затихла. Высказывания похитителей не заставляли колебаться в их намерениях: «какая вкусненькая… сисястая, в соку… На данный момент поглядим, какие у нее дыньки, ге-ге-ге…»
Юльку внесли в дом, и здоровый верзила, который нес ее, достал ножик. Юлька завыла от смертного кошмара, но верзила грубо схватил ее за воротник блузы и распорол блузу ножиком. Та же участь поняла лифчик, потом мини-юбку, трусики, и скоро Юлька лежала совсем нагая, связанная и немощная, и вопила от испуга и стыда, а рядом с ней валялась кипа изрезанной одежки.
— Все, моя сладкая, сейчас у тебя нет одежки, — глумился над ней верзила. — Так для тебя лучше: голенькая, аппетитная, уххх! Для чего для тебя одежка? Думаешь, для тебя кто-то тут даст одежку? Эй, Васян, выброси это, — он вручил кипу Юлькиных тряпок собственному подельнику, и тот пропал в дверцах.
Оставшиеся бандиты подтащили Юльку к некий древесной стремянке и стали привязывать ее к ней. Юльку вдруг обожгла гипотеза: как в ТОЙ фото!.. В той, которая доставила ей столько сладких мук… Юльку примотали толстым канатом к стремянке, при этом одну ногу ей отвели в сторону и согнули, открыв ее беззащитную пизду на всеобщее обозрение. Конкретно так была привязана ТА женщина… Юльку переполнял сладкий, запрещенный кошмар, он зудел в ней и откликался подсасывающей щекоткой в обнаженной пизде, на которую беспрепятственно пялились грабители…
Они подняли стремянку- немая Юлька только извивалась на ней, как связанная дичь. Ее занесли в ярко освещенную комнату, полную людей. Это был светский раут либо что-то вроде этого: стояли шведские столы, и за ними — мужчины в смокингах.
И вот сюда, в эту шикарную комнату, на глаза неповторимым дэнди занесли нагую, связанную Юльку… Раздались восклицания:
— О! Какая девченка! Какой деликатес! Сиськи воздушные, сладенькие! Какая чистенькая, розовая! А киску-то не обривала отродясь!..
Стремянку с Юлькой поставили диагонально, под углом 30 градусов, при этом Юлька оказалась вниз головой, а ее распахнутая пизда — как раз на уровне груди стоящего человека: ее очень комфортно было щупать, тискать — и даже облизывать…
Конкретно это с ней здесь же и начали делать. Юльку окружили – и сразу стали бесцеремонно трогать, мять и щипать все ее нагое тело — от грудей, свисающих в оборотную сторону, к Юлькиной голове — до пизды, ножек и ступней. Беззащитная Юлька была вся, с ног до головы в руках этих людей, которые аж причмокивали от похоти, играя с ее юным телом…
Юлька лежала вниз головой, и ей было плохо видно, кто ее окружил, она лицезрела только ноги, стоящие вокруг нее, и руки, снующие по ее телу. Она ощутила, как кто-то взял ее вслед за нагую пизду и стал бесцеремонно мять ее. Она и без того была влажная, а здесь… Юлька чуть ли не лопнула от цветных молний, которые рвались в ее теле, и извивалась так, что стремянка прогуливалась ходуном. Напрасно! — Юлька была совсем беспомощна и не могла увернуться от прикосновений, исторгающих из нее потоки вероломной воды. Она слушала, как ее именуют деликатесом, мокренькой телочкой, и сходила с разума от унижения и сладких разрядов, пронизывающих ее тело.
А здесь еще к ее пизде прикоснулось что-то мягкое, обволакивающее, невыносимо сладкое… Чей-то язык проникал во все складочки, облеплял их сладостной влагой, щекотал, жалил, вторгался в глубину, истекающую соком, как надрезанная береза… Юлькины глаза готовы были выпрыгнуть из глазниц, лицо налилось, как свекла, а нагие сиськи вздымались, натягивая веревки.
— Ай, какие булочки! — и кто-то, став прямо над Юлькой, наклонился к ней, схватил ее за сиськи и стал мять, взбивать их, как перину. Чьи-то руки сновали по ее телу, окутывая его сетью прикосновений, а свирепый язык жалил ее прямо в пизду, в самую ее распахнутую середину… Юлька разрывалась от клика, который застрял в залепленном рту- в ней вздымалась волна истязающей сладости, которая набухала сильней, сильней, и вот — вырвалась на волю, сотрясая Юльку убийственными токами…
— О-о! Ай да сучка! Только минутку ее тискают, а она уже кончила! Что ж дальше-то будет?
— Ооо!.. что далее будет!.. Далее такое будет!.. — послышался знакомый глас, и Юлька, еще не отошедшая от последних отзвуков сладостной погибели, обомлела. Дядя Юлик?!.. Ааааааа… Но как он?..
Тем временем ее продолжали тискать и ублажать. Пизда, распахнутая всем досужим рукам и языкам, понемногу начинала разгораться снова- ее как будто ненароком цепляли то с одной, то с другой стороны, и она уже исходила ручьями сладостной смолы, требуя неизменного внимания. А меж тем истязатели подобрались к ее ступне…
Нет, только не это! Юлька металась и хрипела, сходя с разума от языка, облизывающего ее ступню, от ожесточенных губ, обсасывающих ее пальчики, как леденцы… Кто-то наклонился к ее нагим сиськам, торчащим, как буфера… Аааааа!
Три языка терзали Юльку: один оплетал щекотной пленкой пальчики на ноге, два других жалили ее соски, набухшие, как абрикосы. Скоро подключился и 4-ый, нырнув в жаркую глубину ее пизды…
Ааааааааааааааааааааааа!.. Юлька маялась, сходила с разума, извивалась на стремянке, как угорь — и в конце концов излилась истязающей, бесконеченой радугой, растворившись в ней без остатка, как сахар в кипяточке. Оргазм выгибал ее так, что стремянка прогуливалась ходуном, и Юльке казалось, что она падает в фиолетовую пучину, и у нее уже нет разума, и эмоций, и стыда, и ничего нет, а есть только пизда, и соски, и пылающие пальчики на ногах, и пламенный шар в матке, плавивший ее, как паяльничек…
***
— Ну что, неплох подарочек? — спросил дядя Юлик.
Юлька посиживала перед ним — отвязанная, кое-как одетая, с красноватыми следами от веревок на руках и ногах. Потрясенная, измученная, она чуть держалась на стуле.
— Ну, ну… Это ведь только игра… — дядя Юлик подошел к ней и обнял. — Я нанял этих людей специально тебе. Они ничего не знают о для тебя. Ты больше никогда не встретишь их… Я знал, о чем ты желала. Ты ведь практически поведала мне.
— Когда?! Аааах… означает… означает, это были вы?
— Ну естественно. Только вы с Руматой были вроде на «ты», правильно? Малая моя , — дядя Юлик обнял ее еще нежнее, — для тебя было отлично? Ты кончила целых четыре раза…
Юлька вдруг вскочила, вырвалась и выбежала вон.
Дядя Юлик бежал за ней, орал ей, умолял возвратиться. Позже отстал и тормознул, смотря на бегущую, спотыкающуюся фигурку…
Юлька проревела всю ночь. Дядя Юлик звонил ей до утра, но она отключила звук. Под утро она стала стихать, — но при одной мысли о Юлике-Румате, в которого она втюрилась, как дурочка, а он даже не коснулся ее — дал каким-то уродцам, так и оставив женщиной, — при одной мысли об этом ее вновь и вновь сотрясали приступы плача.
Юлька представляла для себя, как Юлик будет добиваться ее, прекрасную, сексапильную, неотразимую, — а она задразнит его до эрекции, а сама наймет ему проституток — постарше, пострашнее, — и фиг он получит, а не ЕЕ… и эти мечты приносили Юльке мстительную удовлетворенность.
Думая о собственной ужасной мести, она уснула.
Ей снился магический, ослепительный, упоительный, фееричный секс с дядей Юликом… У того был большой член, на который Юльку надевали, как бабочку на булавку, — и Юлька хрипела и вопила во сне, растворяясь в нескончаемом оргазме…
А Юлик сконцентрированно смотрел в это время на стремянку в собственном доме — и задумывался о том, что все было бы отлично, если б он не показался Юльке во время «подарка».
