Категория: В попку
«Вдруг Белоснежка увидела небольшую избушку и зашла в неё отдохнуть. Избушка была чисто убрана, и всё в ней было такое малюсенькое и прекрасное. Стоял там накрытый белоснежной скатертью столик, а на нём семь малеханьких тарелочек, около каждой тарелочки по ложечке да ещё семь малеханьких ножей и вилочек и семь малеханьких кубков. А у стенки стояли в ряд семь малеханьких кроваток, и были они покрыты белыми покрывалами.
Захотелось Белоснежке поесть и попить и взяла она из каждой тарелочки малость овощей да по куску хлеба и испила из каждого кубочка по капельке вина — чтобы ни у кого не было меньше, чем у других»
Братья Гримм. Белоснежка и семь гномов.
… И стало у девицы так отлично на душе, что вышла она крыльцо и запела. На мелодичный глас поначалу неуверенно, а позже все смелее начали из леса выходить различные зверушки, да пичужки прилетать…
Один наглый олененок, которого Белоснежка гладила, приподнял подол собственной лобастой головой и практически стопроцентно забрался под юбку. Влажный нос ткнулся меж бедер. (Трусики с нее снял егерь, которому царица отдала приказ уничтожить падчерицу. Вот только ничего больше делать не стал, к большому разочарованию Белоснежки.).
Женщина засмеялась от щекотки, песенка прервалась. Разочарованные зверушки тотчас покинули полянку перед небольшим домиком. Только Бэмби вертелся под юбкой, пока в конце концов не умудрился лизнуть даму меж ножек.
— О-о, да ты просто небольшой нахал, — улыбнулась женщина и развела колени пошире, чтоб шустрому язычку было легче добираться до чувствительных складочек, ставших мгновенно мокроватыми.
Тихонько постанывая, Белоснежка избавилась от юбки, распустила корсет, оставшись в недлинной полупрозрачной блузе. Позже она и совсем легла на мягенькую траву, обширно раздвинув тонкие ножки. Бэмби с охотой пользовался этим, его шершавый язык получил доступ ко всем уголкам ласковых лепестков.
Ни хохота, ни песен на поляне больше не звучало, только всхлипы и стоны Белоснежки. А когда олененок проникал вовнутрь, во мокроватую глубину, женщина выгибалась на травяной подстилке и приподнимала ноги навстречу.
В конце концов Белоснежка забилась в сладких конвульсиях, ощущая, как сокращаются мускулы ее влагалища на трепещущем язычке Бэмби.
Какое-то время женщина лежала без движения. Но позже она села и нежно отпихнула голову олененка:
— Ну, хватит, мой небольшой олень. – Полные коралловые губы чмокнули темный нос. – Надеюсь, ты придешь завтра?
Белоснежка просто вскочила на ноги, схватила свои вещи и, напевая и кружась, поторопилась в дом. Бэмби оставалось только глядеть печальным взором, как тонкие ножки перебирают по травке, а тугие девичьи ягодицы пляшут совместно с хозяйкой. А когда она кружилась, Бэмби мог созидать как колыхаются под прозрачной тканью смутно различимые округленные груди.
В доме Белоснежка укоротила юбку и ушила блузу, а позже поспешно встала перед огромным зеркалом в черной старой оправе. Увиденное ей очень понравилось – маленькая юбочка чуть прикрывала лобок, выставляя напоказ длинноватые ноги с малеханькими ступнями в роскошных туфельках на высочайшем каблуке, а блуза открывала огромную часть плоского животика с аппетитным углублением пупка. Ткань обтягивала гибкий большой бюст с отлично видимыми темными пятнышками сосков.
Белоснежка на пробу просунула руку меж ножек и осталась довольна результатом – собственная киска сейчас была всегда под рукою. В таком виде ее и застали гномы вернувшиеся из пещеры.
Белоснежка ойкнула и с любопытством посмотрела на коренастых человечков, самый высочайший из которых был только малость выше ее пояса. В свою очередь гномы, открыв рты, уставились на девушку, скупо охватывая взором роскошную фигурку. У неких даже появилась значительная неровность в брюках, показывающая, что гномы могут поспорить с людьми по части размеров. А Глупыш, улыбаясь соответственно собственному имени, и совсем запустил руку в брюки. При всем этом он правда попробовал спрятаться за спины братьев. Но происходящее не осталось незамеченным Белоснежкой. Она заложила руки за спину и, робко потупившись, носком туфельки принялась чертить полукруги на паркетном полу.
— Милые гномы, меня зовут Белоснежка. Я умею стирать, шить, стряпать… Ну, а еще я желаю многому научиться у вас, — женщина игриво стрельнула глазками. – Может, предоставите бедной девице кров… и кровать?
— Ну, — Док принципиально заложил руки за пояс, — нам нужно это обсудить. Так ведь, собратья?
— Надеюсь, мы создадим это за столом? – сварливо поинтересовался Ворчун.
— Иди в спальню, Белоснежка, — произнес Док. – За трапезой мы решим как с тобой быть.
Белоснежка, взяв края юбки, присела, сделав книксен. При всем этом подол задрался так, что любопытствующим взглядам гномов стала лишенная растительности по греческой моде интимная складка меж бедер. Под восхищенный ропот Белоснежка скрылась в спальне.
Сели гномы за стол, а есть не могут. Стоит перед очами виденье полной груди, просвечивающей через ткань, да мелькнувший на миг уголок нижних губок. Осмотрел Ворчун всех недовольным взором и гласит:
— Ну, что оставим Белоснежку?
Все хвалебно загудели, а Док поднял палец:
— Нужно нам хлопочет о ней и делать все ее желания! Прелестное дитя, как никто нуждается в заботе.
— И в ласке, — ухмыльнулся Весельчак.
И гномы с облегчением принялись за пищу, запивая ее из малеханьких кубков вином. Никто не увидел, как Молчун потихоньку вылез из-за стола и на цыпочках прокрался к спальне. Осторожно открыв дубовую дверь, Молчун заглянул в комнату.
Белоснежка устроилась на одной из кроваток. Из-за того, что кровать была совершенно крошечная, ей пришлось свернуться калачиком. Молчун так и застыл, лицезрев, как юбочка стопроцентно обнажает упругие ягодицы и розовую щелочку. На цыпочках, на цыпочках подошел Молчун к кровати и с восхищением уставился на открывающееся зрелище. Ему страшно хотелось потрогать нежные лепестки. Длительно он не решался дотронуться до Белоснежки, теребя через штанишки впечатляющий кол. Желание перевесило, и Молчун неуверенно коснулся розового бутона. Белоснежка томно вздохнула и выгнулась на кровати, пододвигая попу поближе к краю. Ободренный реакцией девицы, Молчун принялся ублажать интимные складочки, чувствуя как содрогается Белоснежка в такт прикосновениям. Скоро ее попа чуток свесилась с краю, и Молчун, спустив брюки, приставил головку, несусветно раздутую, к влажной щелочке.
-О-о? – прозвучал шаловливый голосок Белоснежки
-У-у! – выдохнула Белоснежка, когда Молчун немного просочился в нее.
-У-у-ух… А-ааа… — Это Молчун стопроцентно загнал собственный толстый ствол во мокроватую глубину. Молчун, сопя, принялся охаживать девченку, а та, постанывая от охвативших ее эмоций, вся выгибалась навстречу пронзавшему ее естество тарану.
Возня и стоны в спальне не прошли стопроцентно незамеченными. Глупыш и Ворчун, чуть не столкнувшись лбами, заглянули в дверь. Глупыш спустил в брюки здесь же, чуть его рука дотронулась до писи. Ворчун же проворчал: «Ай-яй-яй! И как так можно?». Но он не мог оторваться от вида до того момента, как Молчун закряхтел и выпустил густую струю прямо в горячую пещерку. Только после чего, Ворчун досадливо сплюнул и закрыл дверь в спальню.
— Ах, как это было мило! – воскрикнула Белоснежка, повернувшись к Молчуну. Она нежно взялась за все еще стоявший кол. Позже ее бровки жалобно поднялись над переносицей, а в голоске прозвучала обида: – Он становиться таковой небольшой!…
Молчун засопел, убирая хоботок в штанцы. Белоснежка засмеялась:
— Но все равно — я успела дважды. Знаешь, ведь меня ублажали ранее только мой козлик и песик. Ну, и олененок. Я так желала, чтоб егерь… Вобщем, это непринципиально…
Белоснежка игриво подставила щечку и показала на нее пальчиком.
Молчун неискусно ткнулся в нежную щечку и стремительно вышел.
Белоснежка потянулась, вскочила с низкой кровати. Улыбаясь, она шепнула сама …для себя: «Где этот милый ворчунишка, что подглядывал за мной?» С этим девченка вышла из спальни.
Чихун и Весельчак на дворе мастерили кровать для гостьи, Соня набивал матрац, Док в кабинете подводил итоги проделанной работы, Глупыш мешался всем понемногу. Молчун в одиночестве пил молоко. Нежно улыбнувшись ему, Белоснежка спросила, где Ворчун. Молчун кратко мотнул головой в сторону, малость смущенно разглядывая красотку, которую только-только поимел. Белоснежка опять улыбнулась и направилась разыскивать Ворчуна.
Она отыскала его на заднем дворе в зарослях лебеды, гневно надраивавшего собственный впечатляющий кол. При приближении девченки гном торопливо упрятал восставшее хозяйство в брюки и угрюмо спросил:
— Что ты тут забыла?
— О, Ворчун, милый Ворчун, почему ты сердишься на меня? – с этими словами Белоснежка опустилась на колени и запихнула руку в штанишки гнома, нащупав там то, что он неудачно пробовал там упрятать. – О-о! – Коварно улыбнулась Белоснежка.
Ее рука принялась совершать ласкательные движения по толстому стволу.
— Ты все еще сердишься на меня?
Ворчун хоть и млел от ласк мягенькой девичьей руки, а все равно проворчал:
— Посуда не мыта, одежка не стирана, завтрак не готов!
Белоснежка малость ускорила свои движения, поплотнее обхватив тонкими пальчиками ствол.
— Молчун на данный момент промоет посуду, Глупыш уже отжал выстиранную одежку, а завтрак, может, ты приготовишь? Кстати, ты можешь наказать меня…
— И накажу, — грозный глас Ворчуна дрогнул, потому что ноготки девченки лаского впились в тугую головку.
— Ну, так накажи, — мило улыбнулась Белоснежка и быстренько оборотилась. Встав на четвереньки, она задрала повыше юбочку и призывно вздернула попу. Пальчиками она раздвинула мокроватые лепестки, приглашающе обнажив вход в пещерку. Ворчун недолго сопротивлялся. Спустив штанишки, он направил толстый стержень в Белоснежку.
— О-о, да, да… — застонала девченка, закатывая глазки от нахлынувших эмоций.
Ворчун вцепился руками в ноги и принялся наяривать девченку от всего сердца.
Белоснежка, постанывая и сотрясаясь от массивных ударов, вдруг увидела, что из-за угла домика выглядывает любознательная мордочка Глупыша. Она поманила его пальчиком.
— Для тебя… ох… любопытно, малыш? Уф-ф… о-ооо… Иди сюда-а-аааа… У-у-уу, какой проказник этот… ох… уф-ф.. Ворчун, правда? – обратилась Белоснежка к Глупышу, когда тот приблизился.
— Что у нас здесь есть? – Белоснежка улыбнулась и положила ручку на очень осязаемый бугорок Глупыша. – О-о, да ты тоже очень неплох.
Мило улыбаясь, Белоснежка нежно спустила штанишки гномика и очутилась перед жестким столбиком. Она лаского провела по нему пальчиками, стараясь подмахивать попой продолжавшему буравить ее сзади Ворчуну.
— Ты таковой прекрасный! – произнесла девченка и чмокнула Глупыша в навершие. – А-а, а-аа, а-ааа… — застонала Белоснежка, т.к. Ворчун, видя как она лаского целует столбик Глупыша, удвоил силу ударов. Когда запыхавшийся Ворчун взял маленькую передышку, Белоснежка опять чмокнула красноватую головку.
— Я точно желаю испытать вот это. – Промурлыкала девченка и раскрыв ротик впитала стержень, принявшись лаского посасывать его. – Какой смачный!
Позже она принялась целовать кол, вылизывать его язычком, мурлыкая от наслаждения. Гномы не смогли длительно выдержать и под стоны и мычания девченки пустили в нее горячие струи с 2-ух концов.
— Вы — просто красота, мои отличные. Я вас люблю!
Белоснежка попеременно чмокнула обоих гномов. Позже она поднялась на ножки, одернула юбочку и направилась за угол.
Док посиживал за широким столом и деловито перебирал бумаги. Губки его чуть приметно шевелились:
— Тонна породы… Это тут. Ага. Руды мы добыли… Белоснежка? – Док осмотрел ладную фигурку девицы, не забыв полюбоваться просвечивающими через ткань округленными очертаниями с темными пятнышками сосков. – Ты хочешь поучиться вести дела? – Док напустил на себя деловитость.
— Да-да, — мило улыбнулась Белоснежка.
Она подошла к столу и наклонилась над бумагами. При всем этом перед носом Дока открылась в вырезе восхитительное зрелище – упругие юные груди, уже ничем не сокрытые.
— Вот тут, — показал Док, — я записываю, сколько породы мы выработали.
При всем этом Док как будто невзначай поднял руку и у него в ладошки оказалось полновесная упругая тяжесть.
— М-м… — выдохнула Белоснежка и проворковала: — А тут что? При всем этом она потянулась вперед, отчего ее грудь в руке Дока заволновалась, как жива. Заодно ее попа практически оголилась. Док отклонился, обозревая красоты девченки. Его 2-ая рука просочилась меж девичьих ножек и легла на розовые лепестки.
— А здесь у меня руда.
— Да-а? – Белоснежка коварно поглядела через плечо на гнома. – О-о-о, Док… О-о-о!!!
Пальцы Дока вовсю изучили девичьи глубины, а сама Белоснежка извивалась на их. Позже она наклонилась и, расстегнув штанишки, промурлыкала:
— Ты таковой милый, у тебя таковой большой! М-м, м-м, м-ммммммм….
Ласковый ротик впитал увесистый кол, глазки закрылись от наслаждения, а язычок заметался по стволу.
Позже Белоснежка села на край стола, раздвинула ножки и раскрыла свою щелку, чуток смущенно смотря на гнома:
— Док, ты не мог бы малость выработать меня?
Док длительно упрашивать себя не принудил. Он встал на стуле и резким ударом протаранил ласковый зев пещерки могучим поршнем.
— А-а-аааа, — заорала Белоснежка, сдавливая бедрами бока гнома. – О, какой ты сильный… О-ооо, о-оооо, я не могу, о-оо!..
Девченка притянула к для себя голову Дока, оказавшуюся на уровне ее грудей. Док здесь же раскрыл ее блузу и накрыл ртом ласковый бугорочек соска.
— О-оо, Док, что ты со мной делаешь? Ух, у-ууух.
Док обрабатывал Белоснежку так, что прочно сбитый дубовый стол прогуливался ходуном.
Когда, вволю натешившись с упругим юным телом, Док излился в нее обильными струями, Белоснежка, все еще постанывая и вздрагивая от последних волн удовольствия, промурлыкала:
— Куда ты запишешь это?
После она привела себя в порядок и вышла во двор.
Трое гномов уже окончили новейшую кровать. Она стояла на свежайшей стружке, пуховый матрац и подушка лежали на ней. Белоснежка подошла к кровати и легла на матрац. Весельчак, Чихун и Соня, мастерившие еще что-то, здесь же бросили работу и и восхищением уставились на даму.
— Ой, мальчишки, я так утомилась!
Белоснежка откинулась на подушку, приняв расслабленную позу.
— Вы не представляете, как мне отлично. У вас здесь так комфортно, восхитительно…
Шаловливая малая ручка просочилась в вырез блузы и тронула чувствительный сосок.
— О-у-мм… — Шустрый язычок облизал полные губки. – Я чувствую себя таковой свободной, таковой счастливой.
Гномы заворожено следили, как Белоснежка голубит свою грудь под узкой тканью, не скрывавшей движений ее руки. А другая ручка меж тем поползла к краю юбки и, приподняв его, очутилась меж упругих бедер. Ножки девченки немного раздвинулись, и тонкие пальчики задели розовых лепестков. Трое гномов уже были рядом с ложем и восхищенно следили за всеми манипуляциями, которые проводила с собой Белоснежка.
— М-мм… Как отлично! – Воскрикнула Белоснежка, когда Чихун наклонился к ней и припал ртом к чувствительному языку. – У-у, сделай же это снова…
Белоснежка выгнулась на перине, заорала:
— А-аа, твой язык… О-оо, снова!
Сотрясаясь от действий проворного языка в уголке собственной пещерки, Белоснежка ухватила Весельчака за брюки и притянула к для себя ближе.
Улыбаясь и время от времени постанывая, она проворно расстегнула штанцы и, подавшись навстречу стоящему колу, потянула его в очаровательный ротик. Соня прилег рядом и, прижимаясь жестким колом к теплому бедру, принялся ублажать аппетитные груди.
После того, как Белоснежка, забилась под напором языка Чихуна, не хотя сразу отпускать из губ толстый ствол Весельчака, Чихун встал меж ее ножками на колени и вставил багряный поршень в …нежную трепетную глубину.
Белоснежка замычала, прилежно ублажая Весельчака. Ее рука уже вовсю голубила ствол Сони, а попа подмахивала увлеченно обрабатывающему ее пещерку Чихуну.
Через какое то время Белоснежка обратилась к Соне:
— М-мм, а ты у меня еще бедненький? О-оу, Чихун, ах, ну, погоди…
Женщина освободилась от гномов и повалив Соню на спину, оседлала его, приговаривая:
— Вот, загоним его, такового неплохого, вот сюда… А… А-а… А-а-аах… Весельчак, миленький, у-ух, иди же к для себя на место.
Женщина вновь вобрала багряную головку в ротик, азартно ее посасывая и стараясь, чтоб язычок снутри ротика как надо голубил бугорчатый ствол.
— О-ум-мннн, Чхун, о-о-о, у меня еще есть дырочка неиспользованная. А-а-аа… Ты не будешь таким милым, чтоб заполнить ее? У-ух…
Чихун здесь же встал сзади и, приставив головку к малеханькой дырочке, вдавил в нее собственный поршень. Белоснежка заорала, даже оставив на какое-то время ствол Весельчака и забилась меж 2-мя гномами.
— О-ооооооооо, что-ооо же вы делаете со мной!!! Поглубже, о-ооооооо, еще, ну, прошу вас, о-оооооооооооааааааа!!!
Белоснежка ощутила, как Чихун извергается в ее попу раскаленным потоком и опять забилась в экстазе меж 2-ух гномов.
— Весельчак, милый, прошу тебя, займи место Чихуна, ну, пожалуйста!
И опять два массивных поршня пронзили Белоснежку, заходили в ее теле, разбитые только узкой перегородкой…
Когда гномы окончили, женщина даже мило улыбнуться не могла, только мурлыкала, ощущая, как из нее вытекают густые струи…
И занесли гномы кровать в домик, и застелили ее свежайшими простынями. Позже и Белоснежку привели под белоснежные ручки, раздели, уложили. Накрывать не стали, уж больно люба она им была. Отдохнула всего ничего Белоснежка, но уже опять встала на кровати на четвереньки и молвила: «Ах, так мне отлично у вас, желаю, чтоб спали вы сейчас крепко». И подняла попу повыше. И вошли гномы к ней по разу, а кто желал и в ротике сладком был. И зажили они счастливо. Для чего им королевич?
